Над законом - Страница 37

Воробей фыркнул и недовольно повертел носом.

– Хоть бы руки помыл, – сказал он Иллариону. – Задохнуться же можно.

Илларион понюхал ладони и сморщился – от них со страшной силой разило бензином.

– Дома помоемся, – сказал он, наливая обжигающий кофе в жестяной колпачок термоса и протягивая импровизированный стаканчик Свату.

Пока Сват пил, с шумом прихлебывая огненную жидкость, Илларион боролся с желанием плюнуть на все и выкурить сигаретку – в конце концов, это было, скорее всего, абсолютно безопасно, таможенники уехали и вернутся нескоро, а оставить засаду они вряд ли догадались – им было не до того. Искушение усугублялось тем, что сигареты были с ним, пачка заманчиво похрустывала в нагрудном кармане. 'Черта с два, – решил Илларион. – Не курить в разведке – одно из первейших правил. В последние дни я только и делаю, что нарушаю все и всяческие правила, и рано или поздно это может выйти боком. Отпускное настроение у меня, что ли, до сих пор не прошло?'

Напоив Воробья, он налил кофе себе и принял от сообразительного Свата толстый ломоть черного хлеба с салом. Еда согрела закоченевшее тело, а кофе прогнал сон. Жизнь стала немного приемлемей. Илларион с хрустом потянулся, завинтил термос и убрал его в рюкзак.

– Сделаем так, – сказал он. – Когда они приедут и выйдут из машин, дадите несколько очередей и начнете отходить на нашу сторону. Старайтесь при этом как можно больше шуметь. Мне надо, чтобы они пошли за вами, ясно?

– Это ясно, – сказал Сват, с тоской посасывая пустой плексигласовый мундштук и сплевывая в траву. – Неясно, что в это время будешь делать ты.

– Я буду делать все остальное, – сказал Илларион. – Я мог бы поменяться с тобой местами, чтобы ты, наконец, успокоился. Одним дураком больше, одним меньше – невелика разница. Я не стану этого делать только потому, что обещал Старику вернуть товар, а ты этого сделать не сможешь. Еще вопросы есть?

Сват пробурчал что-то нечленораздельное и отвернулся.

– Что? – металлическим голосом спросил Илларион.

– Я говорю, курить охота, – сказал Сват.

– Курить... – Илларион подавил сочувственный вздох, снова с отвращением понюхал ладони, скривился и вытер их о траву. – Придется потерпеть.

Дома накуришься.

– Дома я напьюсь, – возразил Сват.

– Да, – мечтательно поддержал его Воробей, – сейчас бы стаканчик, да к бабе под одеяло...

– Все граждане России имеют право на отдых, – сказал Илларион. – Но!.. – он поднял кверху указательный палец и помахал им в воздухе. – После того, как выполнят порученную работу... Иначе народ нас не поймет, – подумав, добавил он.

Небо на востоке стремительно наливалось светом.

Солнце было готово вот-вот показаться из-за леса.

Илларион снова полез в рюкзак, вынул из него два запасных магазина к автомату и затолкал их в глубокие карманы брюк. Затянув тесемки и застегнув ремни, он протянул рюкзак Свату, который был покрепче Воробья.

– Держи. Патронов не жалейте, но меру знайте, а то как бы они не испугались и не залегли возле машин. Стрелять поверх голов. Ты меня понял. Сват?

– Не понял, – угрюмо отозвался тот. – Почему это – поверх?

– Ладно, – подумав, сказал Илларион. – В самом деле – почему? Одного дарю. Только Плешивого не трогай.

– Это понятно, – обрадованным голосом сказал Сват, – это ясно. Хотя вот его бы, гада, первого и положить...

– Даже и не мечтай, – строго сказал Илларион. – Я тебя из-под земли достану и обратно в землю вобью, если ты его хотя бы поцарапаешь.

Он выпрямился и несколько раз подпрыгнул на месте, не выпуская автомата из рук. В кармане глухо забренчали спички.

– Ай-яй-яй, – сказал Илларион и бросил спички Воробью.

Воробей ловко поймал коробок на лету и спрятал его в карман. – Вот теперь, кажется, порядок, – удовлетворенно констатировал Забродов и на пробу подпрыгнул еще раз. – Если они меня не унюхают, то все должно быть тип-топ.

– Не нравится мне это, – пробурчал Сват, и Илларион вынужден был признать, что ему не откажешь в наличии чутья и интуиции. Старцеву план Забродова тоже не понравился, прежде всего потому, что главная роль в нем отводилась непроверенному гастролеру – и без всякой возможности его проконтролировать. Судя по всему, то же самое не нравилось и Свату, который, будь на то его воля, непременно приставил бы к новичку одного-двух автоматчиков. Он был одним из тех немногих, кто еще не видел Иллариона в деле, и совершенно искренне полагал, что нацеленный в спину этого столичного клоуна автомат совершенно обезопасил бы Старика от любых неожиданностей.

– Не грусти. Сват, – сказал ему Илларион, – все будет в лучшем виде. Главное, не трусь.

Сват только презрительно фыркнул, но москвича уже не было рядом. Он исчез так внезапно и тихо, прямо на глазах, что Свату стало немного не по себе и на ум полезли всякие сказки о нечистой силе, обитающей якобы в здешних местах.

– Ты видал? – спросил он у Воробья.

Воробей только утвердительно кивнул головой, пребывая в состоянии совершенного обалдения, – он тоже не успел засечь, когда и как исчез Забродов.

– Да вон он, – с облегчением сказал Сват, указывая на неясную в предрассветном сумраке фигуру, стремительно и бесшумно скользнувшую через дорогу и без единого шороха растворившуюся в кустах на противоположной стороне немного левее сгоревшего блок-поста. – Во дает! Как в кино.

Некоторое время оба до боли в глазах всматривались в эти кусты, надеясь засечь москвича по шевелению потревоженных веток, но тщетно – тот растаял, как сахар в кипятке.

– Правда, как в кино, – восхищенно выдохнул Воробей.